Ислам и адат

Владимир Бобровников, заведующий сектором Отдела стран СНГ Института востоковедения РАН, открыл курс публичных лекций ведущих востоковедов страны, организатором которого стала ЛССИ НИУ ВШЭ в Петербурге. О том, как совпадают и противоречат друг другу ислам и горские традиции ученый рассказал в своей лекции «Ислам pro et contra горские традиции на Российском Кавказе»

Владимир Бобровников, заведующий сектором Отдела стран СНГ Института востоковедения РАН, открыл курс публичных лекций ведущих востоковедов страны, организатором которого стала ЛССИ НИУ ВШЭ в Петербурге. О том, как совпадают и противоречат друг другу ислам и горские традиции ученый рассказал в своей лекции «Ислам pro et contra горские традиции на Российском Кавказе»

Особенность Северо-Восточного Кавказа, и, в особенности, Дагестана была в том, что до 1927 года арабский язык являлся вполне законным языком власти, права и культуры. Постепенно его потеснил русский, а после 1927 года арабский и вовсе запретили.

Дагестанцев трудно назвать людьми, которые любят жаловаться, но, тем не менее, они написали огромное количество обращений в суд. Долгое время эти оригинальные документы были никому не нужны. Для дагестанских ориенталистов они не представляли ценности, поскольку это были слишком поздние документы, для русистов – язык документов был не тот. И так получилось, что я оказался чуть не единственным человеком, которого эти документы занимали.

Начало моих занятий Кавказом совпало с религиозным бумом, разворачивающимся в регионе. Шло огромное религиозное строительство. Чуть позже я беседовал с одним арабским ученым, приехавшим из Объединенных Эмиратов, он интересовался в Дагестане математическими рукописями. Так вот он изумлялся тому, зачем здесь столько мечетей. Действительно, если в 1988 в республике было открыто 27 мечетей, и этого, конечно, было недостаточно, то потом их стало больше двух тысяч, и это считалось уже много. С другой стороны в царской России их было примерно столько же. Но при этом, удивлялся житель ОАЭ, в Дагестане мечетей на душу населения гораздо больше, чем на его родине. А тогда их еще продолжали строить…

Уже в те годы появились, а позже сопровождались жестокими дебатами вопросы «Что же такое горские традиции?» и «Что такое ислам?». И вообще, какой это ислам, вдруг навалившийся вместе с задавленными горскими традициями в период прихода религий в публичную сферу? Вспоминается метафора, еще толстовская из «Хаджи-Мурата» про репей, который передавило колесо, а он опять встает… Или это репей, который занесло ветром из арабского Востока?
В этом споре принимали участие мусульмане, ученые и политики. Я тоже поделюсь соображениями по этому вопросу. 

Что же такое ислам? Специалисты из разных областей знаний отвечают на этот вопрос по-разному. Исламоведы скажут, что ислам – это нормативные тексты. Смотрите, что сказано в Коране, Хадисах, Сунне. Но такой взгляд недостаточен. Да, если брать только нормативные тексты, но убрать при этом мусульман, то мы получим идеальную ситуацию. Но тогда и самого ислама не будет.
Ислам – это не просто завет, это система определенных отношений людей с богом и друг с другом.

И здесь следует прислушаться к этнографам. Эти ученые сосредотачиваются на людях, а человеческие интерпретации порой бывают весьма далеки от первоисточника. И тогда только тексты помогают придерживаться общего идеала.
И мы видим, что есть два элемента в объяснениях ислама: нормативные документы и люди. Причем, не просто люди сами по себе, а люди и их практики. Есть люди, которые любят порассуждать об исламе, но для того, чтобы быть мусульманином, нужно соблюдать какие-то практики, запреты.

Скажем, грех пьянства характерен не только для русской деревни, в Дагестане люди порой тоже много пьют, а порой весьма благочестивые люди. Во время поста они, конечно, не пьют, а после приходится.

По окончании жизненного пути после человека остается масса мусора. В идеале, говорят историки и археологи, этот мусор не убирать, а оставлять. Он образует культурный слой. Так вот, эта материальная культура составляет третий элемент ислама в его самых различных проявлениях.

И еще есть художественная жизнь и искусство. И в этой области тоже все не так жестко. В раннем исламе разрешались изображения животных. Известный исторический факт, что иконописцы и мастера мозаик во времена иконоборчества бежали из Византии в Арабский Халифат, где принимали активное участи в создании первых мечетей. До сих пор хранятся их яркие мозаики.
Таким образом, эти 4 элемента помогают нам понять, что такое ислам, шариат (от арабского «шаро» - путь, пример жизни для подражания).
Теперь вопрос, что такое горские традиции.

По роду деятельности я занимаюсь тем, что принято называть обычным правом. Есть арабское слово «адат», обозначающий «обычай», и его полный синоним «аорф». Одно из значений слова «адат» - право, которое признается шариатом. Это те местные нормы, правовые и этические, которые не противоречат шариату, но в нем не отражены.

Но некоторые горские обычаи не согласуются с шариатом и тот активно с ними борется. Например, понятие «правильная женская одежда» для разных народов содержит различный смысл. Адат – это целый ряд правовых сюжетов, входящих в обычное право, среди них наиболее известное «кровная месть». Чисто мусульманским или исключительно кавказским это явление трудно назвать, оно имеет более широкое распространение. Например, активно применяется на Корсике. По сути дела, это система превентивного насилия между двумя противоборствующими группами.

Адат – это не только право, это этика. Почитание старших, например. До сих пор у кабардинцев принято вставать, когда в помещение входит человек, старший по возрасту, чем присутствующие, даже если эта разница всего несколько дней. Этот момент был обыгран в КВН.

Горский адат включает в себя и материальную культуру. Например, способ приготовления мяса. Горцы любят сухое мясо. В ноябре там забивается скот. Холодильников не хватает, а погреба в горной местности невозможны: скалистая местность, выдолбить углубление для хранения продуктов практически невозможно, поэтому мясо вялят. Или традиционная одежда. Например, такой женский головной убор, который, кстати, признается шариатом, как «чухта». Это убор замужней женщины, покрывающий ее волосы, распространен среди народов Северного Кавказа. Одно время в качестве основы использовались коровьи рога, и это был довольно высокий убор. Вроде в нем ничего оскорбительного не было, но советская власть с ним активно боролась, и даже был такой лозунг: «Снимем с горянки чухту, оденем горянку в пальто». И, кстати, сняли.

Горский адат также включает в себя различные искусства, в том числе танец. Лезгинка имеет идентификационный характер, в ней участвуют и мужчины и женщины. Отношение ислама к этому танцу довольно сложное и разное. Нужно понимать, что ислам – это не какой-то один конкретный человек, это много людей с различными мнениями и различными интерпретациями священных текстов. И есть множество критиков таких танцев, и того, что они исполняются совместно. Ислам же настаивает на сегрегации полов. С другой стороны, если придерживаться всех норм слишком строго, то вполне вероятно, что скоро не останется правоверных мусульман. 

И к этому тезису я хочу рассказать историю. Я тогда впервые путешествовал по Кавказу, мы с моим другом оказались в каком-то глухом селенье, 13 часов добирались от Махачкалы по каким-то объездным дорогам. Там мы познакомились с женщиной, единственной русской в тех краях, учительницей на пенсии. В эти края она попала еще в 60-е, когда вышла замуж за уроженца этих мест, с которым познакомилась еще в педагогическом училище. Ей категорически не нравилось усиление религиозности, особенно ислама. Ее можно было бы назвать «хорошим советским человеком», каким она и была по своей сути. Но когда мы гостили у нее с товарищем, она, накрыв стол, с нами обедать не села. Уже невольно эта женщина следовала местным приличиям! И в то же время в мусульманских домах Турции сегрегация чувствуется гораздо меньше.

Теперь, если обобщить сказанное, сопоставить 4 части ислама и 4 части адата, то мы сможем видеть, что во многих моментах они совпадают. Отношения между исламом и горскими традициями развивались по-разному, и это развитие во многом зависело от исторического контекста. Более того, это развитие являлось ситуативным.

Человека очень трудно втиснуть в некую ипостась. Иначе, это будет уже не живой человек, а персонаж комедий делярте. Если человек – мусульманин, практикующий определенные обряды, то он может не только что-то усердно исполнять, но и нарушать какие-то предписания. Для мусульман вообще характерно понимание того, что «согрешив, ты потом сможешь грех этот отмолить». И в этом смысле в исламе, как и в любой другой религии, нарушение не есть повод к исключению верующего из числа единоверцев.

В качестве иллюстрации расскажу историю. В средине 90-х годов я собирал у чабанов названия мелких топонимов, для них эти названия были крайне важны. И там было место недалеко от границы Дагестана с Чечней и Грузией, которое называлось «Могила Квадазы», с ним связана такая интересная история. Во времена Шамиля, примерно в 40-е XIX столетия был в тех местах такой блюститель нравов, назначенный имаматром. В этой части Дагестана в быту было много моментов, противоречащих тому, что предписывает шариат. В частности, мужчины любили горячительные напитки, а женщины не носили под юбкой шаровар.

Так вот этот блюститель взял за правило сидеть с длинной папкой на центральной площади у мечети, и этой палкой он задирал юбки горянкам, проверяя, надела та шаровары, или нет. Более того, он неожиданно являлся на собрания пьющих горцев и разбивал посуду вместе с содержимым. В общем, убили его. А после в письме Шамилю покаялись: «прости нас, не уберегли». Кончилось все даже хорошо.
Вот такая история в устной традиции, которая отразила хроники того времени. Действительно, Шамиль вводил тогда в обиход шаровары. И отклик на это можно было увидеть в 90-е XX столетия, спустя 150 лет.

На волне религиозного бума на Северном Кавказе кроме мечетей стали открывать молельные дома в местах, где есть проточная вода. По большей части восстанавливали домики, заброшенные при советской власти. Но за советское время не только домики полуразрушились, изменился характер сегрегации полов. И в этих домиках помимо молельного коврика, кувшина для омовения и т.д., появились штаны для женщин, поскольку женщины должны совершать молитву и во время месячных. Все эти изменения привели к тому, что в Дагестане, а позже и в других местах на Кавказе появились пуристы, сторонники чистого ислама, или ваххабиты.

Поначалу, большинство конфликтов возникали на бытовом уровне. Пуристы утверждали, что их противники уже не мусульмане. В частности, они говорили, мужчина и женщина должны молиться раздельно, и поэтому они заходили в молельные дома и выбрасывали женские штаны на дорогу. А после все доходило и до серьезных столкновений.

Ислам на Кавказе распространялся очень долго. Первые мусульмане пришли сюда с юго-востока с территории нынешних Азербайджана, Южного Дагестана в XV веке и процесс проникновения религии продолжался вплоть до XIX века. К тому же период исламизации в XVIII-XIX веках совпал с вхождением этих территорий в состав Российской Империи.

Молодой американский историк Шон Поллак предложил в своей диссертации определение той ситуации как Empire by Invitation (Империя по приглашению). Действительно, при строительстве Кавказских укрепленных линий российские власти развивали отношения с коренными племенами, как бы приглашая их в империю. Но уже начиная с правления Екатерины Второй, и в ходе Кавказской войны, вплоть до средины XIX века, уже никто никого не приглашал, а многие пытались убежать. Это все отразилось как на исламе, так и на положении мусульман в империи.

Затем нужно вспомнить секуляризацию и урбанизацию в советское время. В первое десятилетие советской власти на Кавказе была относительная автономия, потом наступило тяжелое время религиозных преследований. Начало XXI века – открытие границ, новая исламская глобализация. Люди едут на Ближний Восток совершать хадж. Потом раскол мусульман-традиционалистов и ваххабитов. Я перечислил только основные вехи, а ведь на самом деле ислам на Кавказе развивался в гораздо более сложном историческом контексте.

 

 

Подготовила Татьяна Чернова, фото - ЛССИ